Данная рубрика — это не лента всех-всех-всех рецензий, опубликованных на Фантлабе. Мы отбираем только лучшие из рецензий для публикации здесь. Если вы хотите писать в данную рубрику, обратитесь к модераторам.
Помните, что Ваш критический текст должен соответствовать минимальным требованиям данной рубрики:
рецензия должна быть на профильное (фантастическое) произведение,
объём не менее 2000 символов без пробелов,
в тексте должен быть анализ, а не только пересказ сюжета и личное мнение нравится/не нравится (это должна быть рецензия, а не отзыв),
рецензия должна быть грамотно написана хорошим русским языком,
при оформлении рецензии обязательно должна быть обложка издания и ссылка на нашу базу (можно по клику на обложке)
Классическая рецензия включает следующие важные пункты:
1) Краткие библиографические сведения о книге;
2) Смысл названия книги;
3) Краткая информация о содержании и о сюжете;
4) Критическая оценка произведения по филологическим параметрам, таким как: особенности сюжета и композиции; индивидуальный язык и стиль писателя, др.;
5) Основной посыл рецензии (оценка книги по внефилологическим, общественно значимым параметрам, к примеру — актуальность, достоверность, историчность и т. д.; увязывание частных проблем с общекультурными);
6) Определение места рецензируемого произведения в общем литературном ряду (в ближайшей жанровой подгруппе, и т. д.).
Три кита, на которых стоит рецензия: о чем, как, для кого. Она информирует, она оценивает, она вводит отдельный текст в контекст общества в целом.
Модераторы рубрики оставляют за собой право отказать в появлении в рубрике той или иной рецензии с объяснением причин отказа.
(И надо бы написать коротко, но невозможно же, невозможно. Этот текст сам по себе провоцирует на избыток)
Текст интереснейший в необозримом множестве отношений, но именно вследствие этого неимоверно перегруженный. Вошедших в него замыслов хватило бы уж точно на несколько романов. Не говоря уж о том, что одних только фантастических допущений в нём в избытке: не несколько даже, а именно множество – притом сразу двух типов, которые лишь отчасти родственны друг другу, а во многом и друг другу противоположны, поскольку один из них выражает рациональное начало в человеке, второй — дорациональное: научно-фантастических и фэнтезийных (и интереснейшие идеи у Михеевой есть в каждом из этих типов). В третьей из частей трилогии (сцепленных некоторыми сквозными героями, причём читатель далеко не сразу догадывается, какими именно) автор соединяет два этих модуса «гиперфикшн»-литературы под одной обложкой и постоянно переключает повествование из одного модуса в другой, одного времени в другое время, а всего их три – и заметит ли читатель, что третья линия третьей части — (почти) реалистическая? Гладкого сращения между ними не очень получается (и не очень понятно, как связаны между собой героини трёх линий, две из которых видят третью в чём-то вроде сновидений наяву. Сопряжены ли они мистически? Переселение ли это души?), но совершенная непредсказуемость развития событий читателю гарантирована.
В центре романа – плодотворнейшая, захватывающая идея Моста-портала между многими мирами и, видимо, временами, и жителей его — мостовитян (это одна из прекрасных терминологических находок автора) – «регулировщиков» этого сложного многоуровневого перекрёстка, занятых в основном переправами путешественников – большей частью, если не исключительно, торговцев — из одних миров в другие. Причём мостовитяне в разной мере наделены магическими способностями (и сопутствующими им ограничениями), применению которых ещё надо учиться. (Тут автор, кажется мне, наследует, с одной стороны, Стругацким: Мост – сложноразвившаяся, ставшая особой цивилизацией Зона, а мостовитяне – сталкеры; с другой – Джоан Роулинг, на которую мелькает и одна аллюзия. Заимствованы также элементы германо-скандинавской мифологии: Локи – имя одной из ведущих героинь; единожды упоминаемый Рагнарёк.) Но увы!! Мне кажется, что огромный потенциал этого замысла автор, как ни удивительно, практически не использует – зависая – очень надолго и очень основательно – на самой идее перехода, его возможности, на таинственном устройстве Моста-портала (в частности, способном замедлять время в одном из своих внутренних помещений, — ну и что? – идея мелькнула и пропала, ни разу не пригодившись), на его картографировании – как сложнейшей практике, как целой культурной области, — на описание этого уходит огромнейший и самоценный кусок второй части романа. Переходы как таковые и открывающиеся при этом иномирья случаются всего дважды: один раз мелькает не очень понятно что (Китай? Древний?), ещё один раз – единственный раз подробно! — героиню заносит в Крым во времена Крымской войны – зачем-то на сторону англичан, где она и находит одного из своих 26-ти дядьёв-братьев (это 26 близнецов – ещё один роскошный – и минимально использованный замысел), ставшего там мужем медсестры Флоренс Найтингейл. И ещё один раз в мир Моста, уже зачем-то разрушенного (понять, зачем это устроили, — а устроили сознательно, — не удалось. «Уронили» его, как мы узнаём только на 217 странице, те самые 26 близнецов), но как-то ещё действующего, заносит людей из (более-менее) нашей реальности, на самолёте. (Причём Мост, как оказывается только на 147-й странице, ещё и живое существо, он может умереть – и способен быть воскрешённым, что отчасти и происходит, хотя его всё равно потом разрушают. Ещё одна практически не использованная идея.)
Таинственным образом всё это как-то не очень меняет психологию действующих лиц (у мостовитян – узнаваемое мировосприятие обобщённо-европейского, а скорее даже вполне русского человека XXI века даже с его характерными словечками: «печеньки», «бла-бла-бла», «устаканится», «блин», — я бы сказала, эти люди недостаточно – если вообще – другие, хотя возможностей для инаковости у них в избытке). Даже если они обладают магическими способностями (действие которых описано автором ярко, убедительно, чувственно-наглядно), видывали другие миры, переключаются из одного гендера в другой, а маги стареют медленнее прочих, это совсем не сообщает им (а с ними и читателю) принципиально нового понимания человека.
Не говоря уж о том, что сюжетные нити в этом многообилии теряются и путаются; вязнут в отступлениях и бытовых деталях (типа пития героями кофе), которые в общем-то ни для чего не нужны, кроме как расцветить картинку. На огромных текстовых участках сюжет движется маленькими шажками или топчется. В жанровой литературе так нельзя – как нельзя и настолько бесконечно интриговать читателя, давая ему разгадки лишь отчасти или не давая их вовсе.
Вообще, отдельное интересное занятие реконструировать мир Моста по авторским указаниям и обмолвкам (это такая модель для сборки: собери сам). Картинка получается максимально противоречивая, ничего цельного не складывается. Я бы сказала, это такая слабо-альтернативная Европа Нового времени. У героев (псевдо)европейские – германоморфные, англоморфные имена (типа Грюнер), обобщённо-европейское (или евроамериканское) поведение, привычки, правила и цивилизационные установки: они пьют кофе, чай, какао; изобретения патентуются (при этом магия существуют как нормативная часть культуры, изобретения в её области тоже патентуются; а преподаётся она по академической модели: у неё есть история, теория и методология); у них есть университет и цирк. В языке – латинизмы («бонефикус», «синцерус»), — им знаком Рим? Государственное устройство – монархия. Расстояния они меряют саженями и милями, при этом система счислений десятиричная. Признаков религии не заметно (упоминаются исключительно черти, притом морские и в качестве фигуры речи, ангелов и Самого не видать). Деньги металлические (золото, медь), купюры не упоминаются. Они пишут на бумаге, макая перья в чернильницы-непроливайки, – с другой стороны, им знакома технология ламинирования и дивайс под названием «ламинатор», у них есть фонарики с батарейками, опреснительные станции, турбины и какие-то «энерголенты» (а вот телефонов, телеграфа, радио, компьютеров – нет, хотя компьютерной терминологией применительно к иным материям мостовитяне сыплют довольно бойко), и тут уж вообще не знаешь, как провести верхнюю временную границу происходящего. Перемещаются по земле они на экипажах, а летают на монгольфьерах – которые так и называют (и ах, как прекрасно-чувственно, осязаемо описан полёт на монгольфьере к озеру с магическою жидкостью синцерусом!), — значит, их миру знакомы братья Монгольфье, а вследствие того и Франция? – ни об этой последней, ни о какой другой стране нашего мира, — впрочем, ни звука. (Можно, правда, предположить, что всё это заимствовано в результате контактов с нашей версией реальности, — мелькает, в частности, «привозная» авторучка, заполняемая чернилами, — не от нас ли? – но ни о каких контактах с нею упоминаний нет, – а ведь чтобы столько всего заимствовать, надо бы контактировать постоянно и интенсивно.)
В смысле продуманности и убедительности мир Моста, при всём своём захватывающем устройстве, в конечном счёте проигрывает другой «гиперфикциональной» составляющей текста – космической, происходящей в далёком будущем, — где, однако, также есть богатейшие идеи с едва востребованным потенциалом: например, то, что у главной героини этой линии, биотехнологического конструкта, девять матерей (это ни на чём особенно не сказывается, тем более, что упоминаются, и то не слишком подробно, лишь три из них) и, как выясняется в самом конце – тоже ни на что особо не влияя – всего один отец, обретённый там, где никто бы и не подумал; очень интересный конец Земли и спасение человечества оттуда в некоторое космическое Убежище, причём основная часть пути проходит в анабиозе; в этой части романа тоже есть «мосты» — на сей раз они множественны – соединяющие разные части Вселенной, но и это скорее упоминается, чем развёртывается.
Чтобы быть полноценной мифологией (или хотя бы наследницей её — полноценной жанровой литературой), авторской системе образов недостаёт внятного, отчётливо прописанного противостояния «добра» и «зла» (работающей на устойчивость и ясность картины мира). Какие-то войны и столкновения тут происходят, в частности – в 3-й части – космические, но скорее как фон, на полях происходящего, — с кем и за что воюем – непонятно совершенно. (Если основная мысль текста – что-то вроде того, что важней всего доброта, сочувствие, эмпатия и человеческие связи, то для очередного проговаривания этого трюизма вряд ли стоило городить такой роскошный огород.)
Этот великолепно задуманный текст (почти многотекстие), столь же живой, сколь и сумбурный, губит его собственное обилие и стремление к всеохватности: стремясь реализовать много замыслов сразу, конструкция в конечном счёте провисает под тяжестью самой себя, и множество сюжетных, смысловых нитей остаются оборванными.
Я бы сказала, что этот текст великолепно выдуман и очень недостаточно продуман, он сырой и яркий, яркий и сырой одновременно.
Андрей Василевский:
Свести все линии воедино, Михеева предоставляет читателю. Но не все на это способны. Мой немолодой мозг попробовал и — увы! — не захотел так напрягаться. А в остальном — хорошая работа.
Все-таки фэнтези и научная фантастика (по антуражу) плохо «монтируются» друг с другом. В довольно обширном романе «Мост» автор попыталась соединить три основные сюжетные линии, из которых (при существующем объеме книги) можно было бы составить три отдельных произведения. И результат получился несколько противоречивым.
Да, центральный образ текста – магический мост, на котором открываются переходы в иные миры и параллельные реальности – довлеет над всем ходом повествования и вроде бы объединяет различные художественные линии и персонажей. Вот только это объединение выглядит тяжеловесным и искусственным. В финале книги заметно, что и автор под конец утомилась от выстраивания обширного текста под рамки изначального замысла, и читателю становится тяжеловато. Лучше бы действительно были бы опубликованы три отдельные повести одного писателя, а не проведен этот один спорный литературный эксперимент. Право слово, в итоге книга А. Михеевой заметно проигрывает старому шедевру постомодернистской фантастики, где использовались похожие сюжетные посылки и то же самое название – «Мосту» Йэна Бэнкса. А ему ведь исполнилось уже тридцать шесть лет…
Ирина Епифанова:
Головокружительное, сложносочинённое и довольно требовательное к читателю соединение фэнтези, НФ, космооперы и остросюжетной современной прозы, насыщенное отсылками к скандинавской мифологии и не только.
Тут мне сложно быть объективной, поскольку наша редакция планирует этот текст издать и я его люблю.
Пожалуй, это один из самых неожиданных текстов из прочитанного мной за последние годы. Бешеный темп, немного рваный ритм, нерв, удивительное и завораживающее описание мира Моста, средоточия остальных описанных в книге миров. Резкие, харизматичные и бескомпромиссные персонажи, ловишь себя на том, что хотелось бы познакомиться с такими людьми в реальности. Дочитываешь и думаешь: «Ух ты! Что это было?! Но очень круто!»
Вадим Нестеров:
Наконец-то фантастика. Настоящая олдовая интеллектуальная фантастика, для поддержки которой, сколько я понимаю, и создавались «Новые горизонты». Но которую уже практически выжил из избушки кукушонок — современная интеллектуальная проза с мистическими мотивами.
В книге три повести про магический межпространственный город-мост, две из которых, «Родители королей» (2007 г.) и «Карты моста» (2017 г.) я, разумеется, как всякий приличный человек, уже читал.
Это хорошая фантастика. И как про всякую хорошую книгу, про нее тяжело писать. Мир весьма нетривиален, но при этом детально продуман и очень интересно подан. Сквозная героиня вообще шикарна. Вообще, главное достоинство книги в том, что автор реально постарался и вложился.
Но в этом же ее главная проблема. Высокий уровень автора оценить нетрудно, но сложно. Редкая птица, знаете ли, долетит.
На мой взгляд, Михеева явно переусердствовала с пресловутым «огораживанием». Она почему-то так боится, что ее прочитает неправильный, малоквалифицированный, и плохо думающий читатель, что с криками «Кыш! Кыш!» минирует все подходы — там, где надо и где не надо. Начиная с «отсекательной» первой главы, рассказывающей о скоротечном романе двух лесбиянок, которые, правда, оказываются не лесбиянками. И заканчивая собиранием книги из никак не связанных на первый взгляд обломков разных текстов и принципиальным нежеланием автора что-либо объяснять. А то вдруг читателю жизнь медом покажется?
Проработанность «Моста» выражается и в том, что автор спрятала в тексте достаточный минимум подсказок для того, чтобы сложить эту мозаику – не больше и не меньше. Минимум, да. Но достаточный.
Но, видишь ли, Юра, тут вот какое дело…
Автор наверняка в курсе, что один из главных принципов хорошего классического детектива – в тексте должны наличествовать подсказки, позволяющие читателю самостоятельно раскрыть преступление. Но почему-то запамятовала другой, не менее важный принцип – читатель должен ЗАХОТЕТЬ эти подсказки искать.
Екатерина Писарева:
На мой взгляд, это очень разрозненный текст, сумбурный, хоть и интересно придуманный. В нем так много всего, что его придется перечитать дважды, чтобы понять. Если у вас есть время на медленное чтение, то мир Моста вас может заворожить. Если же у вас еще 13 фантастических разнообъемных произведений, которые ждут своего часа, – будет тяжко.
Повесть «Восьмой ангел» производит откровенно ностальгическое впечатление – по стилю и «тону» повествования – просто какую-то книгу отечественной НФ семидесятых годов прошлого века. А по постоянному объяснению подробностей придуманного мира, включению в художественный текст целых небольших лекций о том, «как все кругом устроено» – вообще научно-фантастические книги тридцатых годов. Ностальгия, конечно, штука приятная, но вряд ли при таком подходе стоит говорить о «новых горизонтах»…
Да и сам «субжанр», выбранный автором – научно-фантастический детектив – в наше время выглядит не более чем набором клише (как и детективная литература в целом). И ладно бы еще автору удалось прокрутить очередную «отходную детективному жанру» – нет, все как обычно: въедливые «следаки», дело, улики, результат… К тому же «спойлерное» название повести разбивает надежды на «вот это поворот» почти в самом начале книги, когда объясняются некоторые особенности социальной жизни на космической станции, где и разворачивается детективное «действо». С этого момента любой читатель старше десяти лет уже понимает, чем закончится расследование и как в нем проявится «фантастический элемент»…
Еще текст иногда напоминает сценарий плохого космического боевика со всеми его традиционными «киногрехами», вроде таких: главные герои долго и нудно летят вместе на космическом корабле, но, только прибыв «куда нужно», старший следователь начинает знакомить младшего с деталями «дела». Раньше ему это сделать «вера не позволяла»?
Да и ведут себя главные персонажи вовсе не как представители местного межзвездного ФБР, а как какие-то жалкие и бесправные частные «сыскари» из плохого «нуар-детектива». А ведь, насколько можно понять, правоохранительная система в галактическом будущем «Восьмого ангела» построена по схеме, напоминающую организацию полиции и спецслужб в США. Тогда автору стоило бы пролистать хотя бы пару детективных книжек американских авторов, чтобы осознать систему взаимодействия «федералов», полиции штатов, офисов шерифа в ходе федеральных расследований и не создавать в дальнейшем откровенно неправдоподобных сценок в своей повести.
А еще напрягает включение в художественный текст бюрократического «новояза», от которого мозги вымораживает. Автор, возможно, думал, что это работает на атмосферу и способствует лучшему пониманию созданной им вселенной. Так вот, поспешим разочаровать – не способствует и не работает.
Вообще подробностей о придуманном мире в книге «нагорожено» с преизбытком, а понятней и живей он от этого не становится. Даже система власти и социальный строй до конца так и не проясняются: с одной стороны, в галактике есть деньги и корпорации, а с другой, упоминается даже «кодекс коммуниста» для высшего чиновничества…
В результате повесть производит впечатление одновременно и «скомканности», и «перезатянутости». Как часть большого авторского цикла, где читателю уже понятны детали мира и на них можно не останавливаться (а потому вычеркнуть где-то процентов двадцать существующего текста), «Восьмой ангел» может быть и произвел бы лучшее впечатление. А так, в качестве сольной книги, оставляет впечатление неотделанности и недоработанности, да еще с банальным развитием сюжета.
Евгений Лесин:
Классическая такая фантастика. Жанровая, от мозга, как говорится, до костей. Со всеми примочками и этими… как их…ну в общем, как-то так: «— Зонд — тупая штука, — очень терпеливо сказала Цо, — все, что он делает, — снимает гравитационное поле и сличает его с визуальным. Если видит, что по гравиграфии должен быть объект, а на фотографии его нет, подает радиосигнал и слегка меняет траекторию в сторону удивившей его точки. Если он врата нашел, то будет летать вокруг них и свистеть. Если он видит любой объект, который присутствует и на гравиграмме, и на фото, — он не почешется, будь там хоть смарагдовый корабль, полный эльфов».
Тем, кто подобное любит, очень понравится. К тому же есть и любопытные вещи. Если всю эту фантастическую атрибутику выбросить, текст все равно останется, что бывает не всегда. Хотя у меня, конечно, голова идет кругом, когда будущее описывается какое-то такое далекое, что нет, говоря мягко, уверенности, что доживешь. Есть и легко узнаваемые вещи: «Михаил решил, что пара чашек кофе независимо от ценника стоит того, чтобы обозреть заведение…» Ага, «ценник» вместо «цены». Или как там еще принято сейчас говорить? «Дешевые цены», да?..
Ирина Епифанова:
Космический приключенческий детектив, который сразу всколыхнул во мне читательскую ностальгию по освоенным когда-то Буджолд, Кейту Лаумеру и Ле Гуин.
Текст очень порадовал, особенно на фоне засилья социальной фантастики и антиутопий. Я думала, сейчас такого уже не пишут. Внятный сюжет, захватывающая атмосфера космических странствий, хороший язык. Может быть, местами вещь показалась немного старомодной, но в исключительно хорошем смысле, поскольку ассоциируется с проверенной временем классикой.
Лично меня очень радует, что фантасты занялись социальной антропологией – уже второй текст на эту тему. Повесть Михеевой — качественная умная сюжетная фантастика с детективным элементом, что типично для твердой жанровой НФ. Однако, если говорить о «новых горизонтах», то некие проблемы есть. В первую очередь это отсутствие формального эксперимента, который и выводит текст за рамки жанра (тут лучший пример, конечно, «Я, Хобо»). В разветвленной, многонациональной, сложной и технологически продвинутой (в частности, в том, что касается регенерации тканей, биологии и проч.) ойкумене терминология, лексика и психология обитателей станций не слишком отличается от нашей, «читательской»; меня например смутило то, что детей обучают по книжкам со «зверюшками», да и сама фишка с крокодилами, пусть даже и игрушечными. На станции сменилось несколько поколений автохтонов, животный мир для них – экзотическая непонятная и главное, бесполезная, сказка, а тут матриарх сходу ловит смысл русской колыбельной про волчка. За несколько поколений, прошедших с того момента, как папа Гели напел Геле колыбельную-шифровку, при передаче из поколения в поколение при том минимуме уцелевших взрослых, шифр мог исказиться, и сильно. К тому же ей на момент гибели отца было, кажется, четыре года (да, там еще мнемонические веревочки, знаю, слишком сложно все и зачем было папе вообще это делать, он же не знал, что погибнет!). В какой-то момент антрополог Михаил демонстрирует глубокое понимание конструкции челноков, космических экранов и т.д. и вообще ведет себя как профессиональный агент, круче своей начальницы (позже он признается, что чистый гуманитарий и в технике не понимает ничего). И вообще почему федералам надо брать антрополога со стороны – при таком раскладе им надо иметь целый штат полевых агентов — подготовленных антропологов, которые не позволят себя бить ногами каждому встречному… Тем не менее, несмотря на эти мелкие придирки, перед нами добротная умная фантастическая повесть с хорошей загадкой и адекватным ее разрешением, открытая к продолжениям с теми же героями, но новыми загадками. Но именно то, что она абсолютно укладывается в рамки жанра, добавляет ей читателей и поклонников, но уменьшает шансы на данную премию.
Екатерина Писарева:
Фантастический детектив Аси Михеевой «Восьмой ангел» о будущем, в котором человечество колонизирует планеты и борется за межгалактическое превосходство, а перемещаться можно через «врата» прямо между системами. Нечто похожее я читала в детстве – если бы рукопись не была датирована, я решила бы, что книга приехала ко мне прямиком из девяностых.
Повествование неровное, структура рыхловата. Завязка динамична, до середины книга читается бойко. Дальше – хуже. Финал предсказуемый, катарсиса не происходит.
Из плюсов – неожиданный и интересный главный герой: консультант по культуре, антрополог по имени Михаил Замошский, который будет разбираться в странном убийстве.
Неплохая история, которая рассматривает под микроскопом устройство и проблемы любого общества, но, увы, не гениальная.
Особенно, куда вот делся спиртуоз, если его выпил несуществующий Николай Иванович…
Только что был, а вдруг его и нет. Вот как же это так?..
Тут мы и сами теряемся в догадках[1].
Даниил Хармс
Это прекрасная книга хорошего автора, и она, безусловно, достойна какой-нибудь премии. Например, даже какой-нибудь премии Успенского (может, её дают за книги, на обложке которых, нарисована девочка и крокодил). Я сперва, глядя на обложку, думал, что это детский детектив, но потом там сразу пошёл каннибализм, да и никакой подросток не уследит за этим сюжетом.
В чём тут дело? Вкратце сюжет таков (и всякий, кто скажет мне, что тут спойлеры, будет в неловком положении: будто мы читаем «Войну и мир», чтобы понять, за кого выйдет замуж Наташа, — за Пьера выйдет, если что). Итак, в нашем романе есть главный герой, антрополог (как бы русский, потому что живёт на планете Китеж), которого призывают в качестве эксперта для полицейского расследования. У него есть начальница — знойная и властная. Они летят на космическую станцию, которая, по сути, является аэропортом-хабом, потому что рядом с ней есть порталы. Рядом со всеми хабами порталов чётное количество, а тут нечётное (и тут читатель сразу догадывается, что в этом портале всё и дело, потому что читатель не на дереве всё время жил, а читал некоторое количество детективов). Вдвоём они прилетают на станцию, где обнаружили труп судьи (ну, Верховного Судьи, чтобы было понятнее) и дальше разыгрывается классический сюжет «чужаки в чужом городе». То есть «два фэбеэровца приезжают в маленький техасский городок, где шериф темнит, на лесопилке что-то не то, а повод визита ничего не говорит, потому что лежит на цинковом столе с биркой на ноге». Ясно, что на месте очень таинственные порядки, все в странных родственных отношениях, довольно быстро становится понятно, что в память о каннибализме первых лет освоения детей прикармливают человеческим белком. Повсюду коррупция, приписки, усушка и утруска, но никто не хочет об этом говорить. Антропологу то и дело бьют морду: только он высунет нос из гостиницы — ловит в репу, выйдет на улицу — ему ломают руки, так и вообще непонятно, как он жив-то ещё. Мы вообще о нём так ничего больше и не узнаем, кроме того, что раньше он три года спал с визажисткой, а появившаяся на мгновение его семья взята напрокат из советских фильмов семидесятых годов прошлого века: все едят и пьют, а перед тем, как упасть под стол, шутят. Беда в том, что на последних страницах действие скачет. Антрополог опять поломан, дело вроде бы раскрыто, в городе, то есть, на космической станции наступает перемена элит.
Всё очень хорошо, но то место, где Пуаро собирает всех в гостиной, замещено на поход Холмсихи с Ватсоновым в гости к станционным старожилам, и за чаепитием жизнь победила смерть неизвестным способом. И вот это то, что называется «конец скомкан».
Мне кажется, что две трети там все шло как надо — и с нормальным темпом, а когда нужно стало замыкать сюжетные линии, что-то произошло. То есть скороговоркой сказано, в чем дело: судья полетел застолбить имущественное право на взлётную полосу неучтённых Звёздных врат, его грохнули (до конца непонятно, что там за лишний труп) — и вот это было в схеме. Расследователи нашли каннабис (похвальный анахронизм в мире высокой химии далёкого будущего), причём специально сообщается, что непонятно где выращенный, и, может, прямо здесь. Что с этим делом? Почему в конце появляется какой-то фальшивый ремонтник и чего он хочет перед тем как открыть стрельбу? Последнее, что выясняют до пальбы, это то, что на станции есть огромные неучтенные пространства. Так там что? Траву растят? Куют щит Родины? Что это за «чужие», которых нужно выселить со станции? К чему там весь этот ритуальный медицинский каннибализм? Ведь сожранная человечина никак на генетику не влияет?
Смерть объяснениям! Объяснения местной антропологии, объяснения коррупционных схем, объяснения классовой и национальной борьбы были скомканы и вбиты в текст ногой, как мусор в ведро.
Первая же часть текста написана очень хорошо, без всей этой «хеллоубобщины», и даже мне, человеку привередливому, это можно было читать. И диалоги там совершенно достойные для детектива, то есть становящиеся несущей конструкцией сюжета (а это очень трудно — передать в диалоге размышления двух сыщиков). Там при этом начальница очень сексуальная, но у неё с главным героем никаких амуров нет, и это прекрасно разнообразит сюжет. Я даже начал думать, что этот текст «Ватсонов и Холмсиха и Звёздные врата» может стать хорошим началом серии — «Ватсонов и Холмсиха и рептилойд Баскервиля», «Ватсонов и Холмсиха и обряд орбитальной станции Месгрейвов», «Ватсонов и Холмсиха и скандал в созвездии Богемии».
Но нет, там концы зачищены, а в замок здания прерванного повествования аккуратно налита эпоксидка.
И да, тут нет повсеместного «пелевина», но и это хорошо. Но я вовсе не пеняю автору примерами, а просто пытаюсь понять, как работает такой метод написания детектива.
Но вот что мне кажется — у этой литературы есть свои, вполне новые горизонты. Бог с ней, со слитым финалом, именно эта конструкция имеет будущее — хороший отечественный космический детектив. Может, всё-таки серийный.
С чем мы и поздравляем автора.
[1] Хармс Д. О явлениях и существованиях // Ванна Архимеда. – М.: Художественная литература, 1991. С. 203.
Продолжаем разговор: вот вам еще парочка номинантов на "Новые горизонты".
Владимир Калашников. Лига выдающихся декадентов. – М.: Снежный Ком М, 2019. (Номинировал Валерий Иванченко):
На уровне аннотации книжка Владимира Калашникова вызывает восторг саркастический. Василий Розанов, Андрей Белый, Павел Флоренский и многие с ними встают в начале прошлого века на пути инфернального зла. Не только семье Гумилёвых в глаза чудовищ смотреть.
На деле всё не так просто. «Лига выдающихся декадентов» — не совсем беллетристика. Ни наглядности комикса, ни лёгкости слога здесь нет. Текст исполнен любви к персонажам, эпохе и языку, но правила беллетристики презирает.
Образованный товарищ, которому я дал эту книгу, сказал, что похоже на романы Белого, но в действительности всё было не так, ведь он все мемуары прочёл. Ещё он сказал, что похоже на «Цветочный крест», только хорошо написанный. На Шмаракова тоже похоже, сказал он.
Четырёхчастный исторический фарс Калашникова, наверное, не удивит сюжетом, да и по свойствам своим не сможет завладеть обширной читательской аудиторией, но по части авторского перфекционизма он решительно выламывается из ряда всего ныне сочиняемого.
Формально это детектив, причем детектив космический: в далеком поселении, отделенном от условной метрополии человечества множеством врат-червоточин, произошло загадочное убийство, и из «центра» вызывают следователей: женщину – офицера, «федерального дракона», и мужчину – антрополога, способного заглянуть за лицевую сторону конкретной культуры. Таким образом, «Восьмой ангел» – детектив антропологический: прежде чем понять, кто стал убийцей, нужно понять, как функционирует общество, которое стало для этого убийства декорацией. Такие тексты в фантастике достаточно редки – всерьез с воображаемыми культурами будущего работал, пожалуй, только Джек Вэнс, но его миры всегда отличались экстравагантностью. В то время как мир «Восьмого ангела», скрывающий несколько странных и страшных тайн, существует по тем же законам, что и любое современное сообщество; просто мы забыли о том, что любая наша повседневная условность уходит корнями в прошлое, иногда далекое. Если «Восьмой ангел» в каком-то смысле и возвращение к старой доброй фантастике, то на новом витке, учитывающем то, что мы узнали о себе как о виде за последние полвека. Конструирование мира вообще штука непростая, а уж когда он сконструирован так, что детективной и значимой становится не только история, но и История, это ровно те новые горизонты, которых так не хватает нашей фантастике.
облако тэгов
